Правосознание как фактор защиты прав граждан

Профессор кафедры международных политических процессов Д.З.Мутагиров: Россия стала членом Совета Европы 28 февраля 1996 г. и ратифицировала Европейскую конвенцию о правах человека 5 мая 1998 г.

За 66 лет действия Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод (Рим, 4 ноября 1950 г.) к ней приняты 16 протоколов, не все из которых вступили в силу. Часть из них расширяет список прав и свобод человека, а также круг субъектов этих прав и свобод, а другие (2, 3, 5, 8, 10–12) совершенствуют механизм защиты прав человека.
На сегодняшний день перечень соглашений Совета Европы о защите прав человека включает в себя около 205 документов.
Как уже было сказано, Российская Федерация является государством-членом Совета Европы, соответственно, граждане РФ получили возможность обратиться в Европейский суд по правам человека, чем они достаточно активно пользуются. За прошедшие с момента ратификации Конвенции десять лет россияне подали в ЕСПЧ более 90 тыс. жалоб, из них удовлетворены около 590. Процент приемлемых и решаемых положительно исков из России самый низкий — менее одного процента, что говорит, скорее всего, о плохом знании гражданами РФ своих прав, а также международных стандартов и инструментов прав человека. Нужно не просто передавать свои обиды в международные органы защиты прав человека, а сделать это со знанием дела и аргументировано.

Уполномоченный по правам человека Санкт-Петербурга И.П.Михайлов : давайте о правосознании для начала. У нас на сегодняшний день нет правовой среды как таковой, тогда когда дети и взрослые — все рассуждают исходя из простых трех слов: «можно», «надо», «нельзя». У нас на сегодняшний день понятия о юриспруденции как таковой и вообще о праве как таковом не более как о некой дубине, у кого она толще, у кого — тоньше. Все зависит от социального положения личности в обществе. Толстый кошелек и высокий статус социальной лестницы — один доступ к праву, тонкий кошелек и никакого положения в социальной лестнице — никакого доступа к праву. Все очень просто. И вот это неравноправие, построенное на том, что у нас у всех с вами правовой статус один — граждан Российской Федерации, а правовое положение личности разное, можно прочитать в общей теории правового положения личности профессора Витрука, судьи Конституционного Суда в отставке. Там совершенно ясно становится, что социальное положение личности в обществе — это во многом то, как государство занимается тем, чтобы наши граждане обладали хоть каким-то правосознанием, стремились к знанию, и к юриспруденции относились не как к средству манипуляции законом, а как к средству понимания закона на общей для всего общества платформе. На сегодняшний день в Российской Федерации этого нет. Есть только лишь необходимость подражать и соответствовать Европе. Собственно, о правах человека в Российской Федерации закончил, готов ответить на вопросы.

Научный сотрудник Института свободных наук и искусств филологического факультета СПбГУ Д.В.Дубровский : Вам не кажется, что мы лукавим, когда переводим проблему прав человека исключительно в сферу правосознания? Когда вы говорите о «дубине», она, вообще говоря, находится в руках государства и говорить о гражданах как недостаточно правосознательных — это лукавство хотя бы в той части, что граждане, как правило, милицию не пытают, а вот милиция граждан пытает определенно. Итак, вопрос: не является ли лукавством подмена понятий, сосредоточение на правосознании вместо того, чтобы говорить об ответственности власти, прежде всего, за соблюдение прав человека? Когда Джамал Зейнутдинович говорил о правах человека применительно к Совету Европы, то упоминал как раз большинство случаев, связанных с затяжкой решений суда, с пытками и с применением такого рода вещей процессе.

Уполномоченный по правам человека Санкт-Петербурга И.П.Михайлов : Это вечная проблема «что раньше — яйцо или курица?» Кто должен нести перед кем ответственность, государство перед необразованным гражданином, за образованность которого оно отвечает, или необразованный гражданин, который занимает потребительскую позицию еще со времен Александра II, когда неправильно землю поделили при освобождении крестьян от крепостного права? Я считаю, что здесь процесс должен быть встречным, нельзя быть потребителем в своем родном государстве, если мы говорим о гражданском правосознании. Нельзя быть потребителем, надо уметь требовать от государства, для этого надо иметь знания, вся система организации системы образования и вообще государственного устройства должна быть доступна и легко понятна. Она должна быть эффективна. Это должно дать государство. Когда я вижу 40-летних граждан, которые, как 60-ти и 80-летние старушки, на администрацию района начинают говорить «исполком», я начинаю понимать, что у нас «выпало» еще одно поколение. Я раньше думал, что два, а оказывается, уже три. Поэтому я считаю, что этот процесс должен быль обоюдный, но первый шаг, я готов с вами согласиться, должно сделать государство. Мы готовы в государстве говорить о своих системных недостатках. Между прочим, я понял, общаясь с европейскими деятелями, что они как раз от нас этого и ждут. А мы все пытаемся говорить, что у нас все в порядке, мол, «не мешайте, мы тут сами разберемся»… Безусловно, разберемся сами. Суверенитетом, вступая во все международные отношения, мы должны жертвовать разумно, чтобы обеспечить свою собственную национальную безопасность. Но все-таки должны начать и между собой говорить о чем-то, понимаете.
Я считаю, что первый шаг, первый голос должно дать государство, при этом оно должно вместе с обществом, разумной его частью, научной и интеллектуальной, выработать меры образования. Начиная с детей надо формировать правосознание. А у нас теорию права начинают изучать в университете… А знание о том, как родное государство устроено, нам не дают сегодня в школе. В советское время мне давали эти знания, хоть и примитивно. А сейчас люди не понимают. Мы что, будем ждать, пока у нас десять поколений грамотной молодежи вырастет само собой, а те, кто постарше, это что, так сказать, умершие, потерянные люди? Это нечестно по отношению к ним. Стало быть, что-то нужно делать в этом направлении. То, что популяризация системы государственного устройства, основных принципов гуманности, каких-то переработанных, упрощенных для понимания общих принципов, на чем держится все это понятие прав человека, — все это надо давать как знание. Но дело в том, что тогда власти придется с народом делиться полномочиями… А готовы мы к этому? Нет, и здесь уже срабатывает инстинкт самосохранения тех, кто находится наверху.
То, что юристов готовить надо с семилетнего возраста и тем самым прививать самосознание, это так. А когда ребенок решил стать юристом, то его юриспруденция должна иметь философскую основу. Я считаю необходимым, чтобы он мог читать Йеринга с его «Наследственным правом», понимая, о чем тот вообще говорит, потому что от права как такового там почти ничего нет, там одна философия. Я с трудом, но прочел... Так вот, это был ответ на первый вопрос.

Доктор юридических наук, профессор СПбГУЭиФ Г.Г.Бернацкий: Несколько слов о правосознании я хотел бы сказать. Вы знаете, нельзя бесконечно предоставлять права и не принимать одновременно обязанности. Так получается, что вся эта дискуссия и разговоры десятилетиями о правах связаны с тем, что мы должны были все время расширять и расширять права и свободы, гарантировать эти права и свободы, но почему-то никто не говорит, что с предоставлением права одновременно на человека накладывается и обязанность. Примером такого перекоса в законодательстве является наша конституция. Во второй главе постулируется 50 прав и указывается текстуально только три обязанности (платить налоги, выполнять воинскую обязанность и выполнять законы), то есть разговоры только о правах.

А ведь еще со времен Рима закреплено, что любое право соответствует определенной обязанности? предоставлению права соответствует и наложение определенной обязанности. Скажем, право на охрану здоровья, здесь есть право гражданина, но на него и одновременно накладывается обязанность бережно относиться к своему здоровью. У человека есть право на образование, но одновременно на него накладывается обязанность получить обязательное образование, и на родителей — дать обязательное образование ребенку. Мне кажется, в законодательстве мы должны также закрепить в основных правах и одновременно обязанностях положение о том, что каждое соответствующее право одновременно корреспондируется соответствующей обязанностью. А так получается, что гражданин живет с мыслью о том, что у него есть права, а об обязанностях как-то никто не говорит, он не думает о том, что он обязан делать. Такой гражданин становится государственным служащим, приходит в государственные органы, думает, что у него есть права и полномочия как у государственного чиновника, но он не думает и не говорит, что на него налагаются определенные обязанности, которые он должен нести. Мне кажется, назрела необходимость закрепить законодательно даже в Конституции РФ наличие не только прав, но и обязанностей, которые соединяются вместе с соответствующими правами.

Доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой факультета философии и политологии СПбГУ Л.В.Сморгунов: Мне кажется, что очень существенными являются, по крайней мере, два суждения, которые мы должны поддержать, но одновременно и подумать о содержании этих двух суждений. Первое, это то, что у нашего государства есть системные недостатки, именно системные недостатки, не просто некоторые шероховатости, которые требуют некоторого наждачного действия, и т. д. и т. п. Нет, есть действительно системные недостатки. И второе суждение, которое я склонен поддержать, это то, что философия, политическая философия, правовая философия должны включиться в обсуждение проблем, связанных с правами человека. Я не согласен, что философия ничего не может сделать; другой вопрос, какая философия. Есть универсальная, которая не принимает в расчет ничего из того, что происходит в действительности, есть та, которая отражает существо, природу того состояния правового, в котором мы находимся. Отсюда проблема, которая здесь была поставлена, это соотношение правосознания и реального права. Если сейчас закрыть дверь и окна, мы имеем право выйти из этого помещения, но мы не выйдем, мы осознаем свое право, но не можем им воспользоваться. Поэтому естественно различение правосознания и реального права, правоотношения, которое возникает в связи с нашими правами. Но разделять здесь тоже нельзя. Я как-то ехал в поезде, часто приходится ездить, и в час ночи разговариваю с одним молодым юристом, который окончил Санкт-Петербургский университет, занимается адвокатской деятельностью и защищает всяческих слабых и бездомных, инвалидов, пенсионеров и т. д. Он мне рассказывает практику, как он защищает, я немного преувеличиваю сейчас те слова, которые он говорил. Но он говорил: «Вы знаете, я вот пытаюсь найти такой документ, вот который бы помог». А я спрашиваю: «А соответствует ли этот документ реальности?» Он говорит: «Да нет, мы выдумываем вот этот документ, что-то пытаемся найти, чтобы помочь бездомному, который потерял жилье». Юрист говорит, что готов пойти на подлог документов. Я спрашиваю о справедливости. Ведь право — это есть справедливость, Так вот, возникает вопрос, что такое право как правоотношение и как правосознание. Что такое общество? Мы понимаем общество как город какой-то, как некую совокупность собственности. Общество есть коммуникация и право есть коммуникация. Поэтому, как бы мы ни говорили о праве, мы всегда будем натыкаться на понимание другим человеком того же самого права. Отсюда правосознание играет очень большую роль. Важно понять, что такое права человека в России. Есть исламское понимание прав человека, китайцы над этим задумаются… Но вот в чем специфика права в России и правосознания в России, понимания справедливости в России? Если я понимаю право как силу, то справедливость будет на стороне сильного, если я понимаю право как обман, то и справедливость я буду понимать как обман. Но если я понимаю право и справедливость как поиск консенсуса с другим человеком без нарушения права друг друга, вот только тогда я буду соблюдать права человека в России.
Второй тезис. Судя по выступлениям, у нас, конечно, противоречивое понимание института прав человека, взаимоотношений человека и государства, места человека в обществе и т. д. На самом деле, мне кажется, что за все, что происходит в обществе, отвечает государство. Права человека — это забота государства, ибо государства создаются и создавались как институт защиты прав человека и его безопасности. Т. Джефферсон говорил, что никаких других обязанностей у государства нет и не может быть. Значит, мы должны из этого исходить. Когда говорят об обязанностях и правах, об их единстве, никто их не отрывает друг от друга. Права — это условия жизни, но они реализуются при соблюдении обязанностей. И если каждый из нас имеет какие-то права, есть у кого-то обязанности по реализации этих прав. Точно так же мы выполняем свои права и соблюдаем права других людей, это наша обязанность.
Следующий момент — об институте защиты. Вот мы с вами условно приобрели щенка. Но чтобы вырастить собаку, которая нас будет защищать, мы должны его дрессировать и наказывать, учить и т. д. То же самое и с государством. Его постоянно нужно держать под контролем, поправлять, наказывать через замену избирательной системы, это такая форма внесения корректив... Но пока будет низок уровень правосознания, так будет перманентно продолжаться.